Но образ моря, как бы оно ни притягивало к себе Джема, высох, будто лужица после дождя, когда Джем дочитал «От нищего до короля» и перешел к роману под названием «Тень Эрдонского дерева». В этой книге — пожалуй, самой мрачной из романов Силверби — героя должны повесить за преступление, которого он, конечно же, не совершал. Роман начинался и завершался угрюмой массовой сценой возле печально знаменитого дерева на дороге, ведущей к Рэксу. Там население Агондона собиралось, чтобы поглазеть на публичные экзекуции. Развлечение это имело давнюю традицию, но не отличалось разнообразием. В последние годы светская публика подустала от публичных казней. Ей стало казаться, что сборища у Эрдонского дерева отдают провинциальностью. Но время от времени к месту казни на Рэкской дороге съезжались и дорогие кареты. После того как лорд Варри Вигнэл убил любовника своей жены и был приговорен к повешению, он произнес с эшафота потрясающие по своему остроумию эпиграммы, которые

(по свидетельству критиков) могли посрамить даже профессиональных комиков из королевского театра на Джуви-Лейн. Но, увы, редко попадались преступники такого сорта, и к тому же существовали, в конце концов, пределы (так сказал бы Пелл) извращенности, с коей можно было наблюдать за подобным зрелищем. Чаще всего зрелище состояло в том, что какого-нибудь грязного бродягу привозили к дереву в цепях, затем зачитывали перечень его преступлений, а потом вздергивали на виселице, и он препротивно, совсем неэстетично болтал в воздухе ногами. Словом, Пелл придерживался мнения, что «Дерево» — это развлечение для плебеев, и не советовал Джему туда отправляться.

Так уж вышло, что однажды вечером, в тот день, на который были назначены повешения, Джем ускользнул из дома один. Зачем это ему понадобилось, он бы и сам толком ответить не сумел. Скорее всего, он захотел своими глазами увидеть сцену, описанную в романе Силверби. В романе Эрдонское дерево ассоциировалось с печальным благородством, высокими чувствами и порывами. Джему не хотелось верить в сухую насмешливость Пелла.

Добравшись, наконец, до городской окраины, он проголодался и устал, а его шикарный костюм от Квисто запылился. Однако дорогу он нашел без труда. Многие шли в ту же сторону. У Эрдонского дерева собралась большая толпа. Похоже, большей частью эти люди были пьяны. Они шутили, смеялись, распевали непристойные песенки. И вот, грохоча и раскачиваясь, к дереву подкатили тюремные повозки, народ окружил их, громко гомоня. Зеваки стали швырять в узников гнилые яблоки и помидоры.

Как неприятно это выглядело! В книге «Тень Эрдонского дерева» при появлении осужденного на смерть Ривза Скитальца толпа умолкла. Трудно было представить, чтобы эта толпа утихла при появлении кого бы то ни было! Кроме того, преступники сегодня были самые обыкновенные: несколько бездомных с дамбы, несколько зензанцев, пара шлюх и еще пара-тройка ваганов.

Мальчишка за спиной у Джема провыл:

— А я слыхал, что изловили самого Боба Багряного!

— Так только изменники болтают! — послышался чей-то голос с другой стороны.

— Сам изменник! — злобно отозвался кто-то.

— Изменник? Да Боб — герой! — возмутился кто-то еще.

Джем попытался протиснуться вперед, подальше от места, где того и гляди могла вспыхнуть потасовка. С двух сторон его зажали старик и женщина — бедные крестьяне. Они были грязны, от них дурно пахло, дни переругивались. Джема замутило от их запаха. Он пытался прорваться вперед, но эти двое его не замечали, не замечали и того, как он шикарно одет.

— Подумать только, а ведь я помню, как убили короля!

— Короля? Да не убивали никакого короля, карга ты старая!

— Это кого ты старой каргой обозвал? — брызгая слюной, возмутилась женщина, рванулась к старику и схватила его за бакенбарды.

Они принялись толкать и колотить друг дружку. Старик не слишком уверенно держал глиняную кружку с элем. Как только женщина набросилась на него, он стал обиваться и кричать, поливая при этом Джема элем:

— У него ж маска была на лице, или нет?

— А ты думаешь, они бы стали показывать его лицо таким, как ты? Просто его уважили, понял? Уважили короля!

— Уважили? Ха! Уважили, называется, — к Эрдонскому дереву приволокли! Говорю тебе, старуха, никакой это был не король!

— А почему ж тогда говорили, что это король, если это был не король?

— Вот ведь тупая старуха! Разве ты не знаешь, что Алый король мертв.

— Это что ты такое несешь? С чего это он мертв?

— Да если бы Алый король был живой, разве у нас был бы теперь Синий?

— Старик вонючий, ты что, не знаешь, что Алый король был изменник?

— Изменник? Как это король может быть изменником? Но старуха не была расположена к логике.

— Красномундирник! Красномундирник! — радостно завопила она, словно и впрямь была бы рада отдать своего супруга на растерзание толпе.

Джем снова попытался прорваться вперед, но было уже поздно. Первая повозка подкатила к Эрдонскому дереву, толпа рванулась в ту сторону. Что же он натворил, этот бездомный замарашка? Быть может, что-то украл из кружки для пожертвований, а может быть, изнасиловал дочку какого-то дворянина. Как бы то ни было, толпа не успокоится, пока этот несчастный не будет болтаться на дереве.

Одетый в черную сутану каноник слишком затянул оглашение приговора, который пытался обратить в нравственный урок.

— Вздернуть его! — послышались выкрики из толпы. — Вздернуть, вздернуть!

И тут Джем увидел нечто необычное. Когда толпа поспешила к дереву, он оказался совсем близко к первым рядам, рядом с повозками, которые доставили к дереву свой скорбный груз. Присев, чтобы уклониться от града гнилых яблок и помидоров, Джем заметил лицо человека, стоявшего по другую сторону от повозок. Человек этот, вытянув шею, старался рассмотреть узников.

Лицо его было знакомо Джему. Смуглое лицо.

— Радж! — волнуясь, крикнул Джем. — Радж!

Но если это и был Раджал, он стоял слишком далеко, и Джему трудно было быстро протолкаться к нему. Он пытался протиснуться, но был вознагражден злобными криками:

— Эй, потише!

— Ишь, думает, богатенький, так и пихаться можно!

— Эй, молодой-красивый, куда так спешишь?

Грубые руки хватали Джема за полы камзола, кто-то нацелился кулаком прямо ему в лицо, в парик ему угодили помидором. Он отчаянно старался выбраться из толпы. С каким облегчением он вздохнул, когда услышал, как щелкнул кнут над головами зевак и знакомый голос окликнул его:

— Нова!

В первое мгновение Джем подумал, что это Раджал. Но это был не он.

— Нова!

— Пелл!

ГЛАВА 29

ОМУТ

— Еще.

— Ты блефуешь.

— Еще.

— Ну ладно...

— Нет!

— Вот так!

Джели, радостно смеясь, собрала теткины карты. Зеленое сукно с той стороны, где сидела Влада, опустело. Уже не в первый раз Джели забирала все взятки.

— А ты быстро учишься, моя девочка!

— Тетя, а вы мне не подыгрываете?

Влада сверкнула глазами.

— Но, детка, как же я могу тебе подыгрывать? Просто тебе помогает королева мечей. Ты знаешь о том, что она тебе помогает?

Джели этого не знала.

Утром в дом был доставлен спинет, чтобы Джели могла упражняться в игре. Пока она к инструменту не садилась, а тетя Влада пересела на маленькую, обтянутую бархатом табуретку.

— Не знакома ли тебе песенка под названием «Королева мечей», милочка? Бессмертные стихи мисс Сорретти, посвященные, — многозначительно улыбнулась она, — девушке, которую звали так же, как тебя. Ну, разве это не странно?

И Влада запела. Пусть ее голос был немного низковат для мелодии багатели, но можно было не сомневаться в том, что она — достойная дочь Гартии Флей:

Каждый вечер играем мы в карты с тобой.

Джели, тайну свою, умоляю, открой!

Как ты делаешь так, расскажи поскорей,

Что приходит к тебе королева мечей?