— Ты чего болтаешь? Я же сказал только, что помирать мне неохота, Морви.

— Не хочется умирать? Но, Крам, разве есть что-либо благороднее, чем отдать свою жизнь... за свободу?

Крам крякнул.

— Так ведь все равно кокнут, Морви!

— Крам, ну что ты, в самом деле. Мне стыдно за тебя!

— Лавочник... — задумчиво проговорил Джем, когда песня отзвучала. — Кто он? Человек в зеленом? Или человек в золотом?

Хэл улыбнулся.

— Ах, Джем! Может быть, он — и тот, и другой.

Грусть окутала лагерь. Долго все молчали. Никому не хотелось нарушить тишину, но вскоре все поняли, что это никакая не тишина. Потрескивал костер, шелестела листва, ухала сова, издалека, с полей донеслось пение зензанской дудочки.

Потом откуда-то с другой стороны послышался барабанный бой. О пленниках Дзади все успели забыть. Слишком полон оказался событиями вечер.

— Простите, — проговорил Морвен и встал.

— Морви, чего ты удумал?!

— Они не связаны!

Все повскакали. Бэндо схватился за ружье.

— Нет-нет, прошу вас! — Морвен мгновенно поднял руки. — Н-нет, вы меня неправильно поняли! Мы не хотели вас удивить. В смысле — напугать...

Хэл расхохотался. Бэндо успокоился.

— Н-нет, вовсе нет! Понимаете, просто у Крама большой опыт игры в «путанки», ну вот и... Понимаете, мы хотим вам помочь!

Ланда быстро бежала по лесу. Все заслушались песенкой Бэндо и не заметили, как она ушла. Ей захотелось побыть одной. Ей вдруг стало нестерпимо сидеть у костра и ждать часа, когда Радж и Джем уйдут в Рэкс. Весь вечер, как только речь заходила о завтрашнем бое, Ланда готова была разрыдаться. О, она старалась, она храбрилась! Но песенка Бэндо оказалась для нее последней каплей. Слова растревожили ее, подействовали на нее как-то непонятно, странно, а мелодия сдавила сердце. Ей показалось, что в этой мелодии заключена вся печаль мира.

Ланда прижалась к стволу дерева и расплакалась горючими слезами. Потом Ланда вспоминала, что именно в это мгновение поняла, что ее королевство обречено. Все говорили, что Орвик совершает немыслимую глупость, ведя на Рэкс войско, вооруженное вилами и мотыгами. Ланда спорила, защищала возлюбленного, но теперь, в сердце своем, понимала, что это правда. Она любила Орвика, но он совершал глупость. Ланда не знала, останется ли он в живых. Быть может, в том мире, которому суждено было уцелеть после завтрашнего сражения, Ланда и Орвик могли бы остаться возлюбленными, но им уже не суждено было бы стать королем и королевой. Волна времени обратилась против них, и ее нельзя было повернуть вспять. На их судьбе уже лежала печать, как и на их столице, которая некогда была чудом света, а теперь превратилась в заурядный колониальный форпост, где рядом с величественными зданиями прозябали в нищете и бесправии местные жители.

История королевства приблизилась к концу.

Морвен развернулся к атаману.

— С-сэр, я не имею чести быть с вами знакомым, но полагаю, что ваше дело правое. — А вот в-вас, сэр, я знаю, — сообщил он, повернувшись к Хэлу, — и я знаю, что вы — хороший человек.

— В чем дело, синемундирник? Ты знаешь, кто я такой?

— Но, господин Хэлверсайд, конечно, знаю! Ведь вы — легенда Агондонского университета!

— Вот как? — хмыкнул атаман. Похоже, он заинтересовался.

— О да! — более уверенно воскликнул Морвен. Поначалу он жутко нервничал и поэтому заикался. Теперь же затараторил скороговоркой: — Понимаете, сэр, у Вебстера — это такая кофейня в Агондоне — все говорят о господине Хэлверсайде. Он был величайшим ученым своего поколения! Как я ему завидовал! Поверите ли, ведь ему было всего... словом, он был не старше меня, когда его приняли в Общество Аонистов! Его будущее было ясно, но потом он попал с большую беду, а все из-за того, что наука для него всегда была превыше лжи!

Атаман сверкал глазами. Он с явным любопытством переводил взгляд с Морвена на Хэла и обратно. Они были до странности похожи. Долговязый очкарик Морвен мог вполне сойти за омоложенную копию Хэла.

— Послушай, Хэл, неужели это твой потерявшийся сынок? — насмешливо проговорил атаман. Щеки Хэла покрылись алыми пятнами. — Продолжайте, молодой человек. Это для нас ново. И в какую же ужасную беду угодил наш друг? В такую же, как вы?

— О сэр, хуже, намного хуже! Понимаете, именно поэтому господин Хэлверсайд и стал героем. Для тех, кто высоко ценит науку. — Морвен нахмурился. — Позвольте, я объясню. Видите ли, господин Хэлверсайд основал свободное философское общество. Это само по себе уже было опасно — ну, то есть это потом так стали говорить, что это было опасно, но настоящая беда грянула из-за Витония. Я говорю о Каролюсе Витонии, знаменитом зензанском философе, который жил во времена... Атаман рассмеялся.

— Мы все знаем о Витонии, мой мальчик! Нам о нем Хэл все уши прожужжал.

Морвен не стушевался.

— Но, сэр, разве вы не понимаете? Если бы не господин Хэлверсайд, мы бы ничего не узнали о Витонии!

— Как же это?

— А так, что он рисковал жизнью! Можете себе представить? Он каждую ночь тайком прокрадывался в кабинет, где хранились запрещенные книги! «Рассуждения о свободе» — ведь эта книга была в черном списке уже несколько эпициклов! О ней почти забыли, а если и говорили, то только шепотом. А господин Хэлверсайд ее целиком переписал от руки! По ночам. Тайно. А потом отдал в печать. Разве был когда-либо совершен ученым более беспримерный подвиг? И знаете, если бы он не бежал из Агондона, его бы сослали на остров Ксоргос! Так что для меня господин Хэлверсайд — герой, идеал! Он наш герой, и я... то есть мы с Крамом... если бы мы могли помочь вам...

— Помочь нам? — переспросил атаман.

— Помочь нам? — переспросил Хэл.

Ланда горько плакала, слезы текли по ее щекам. Однако тоске ее не суждено было длиться долго. Очень скоро ее место займет страх.

Она прислонилась к дереву, ствол которого был достаточно толстым — настолько толстым, что девушка не заметила человека, сидевшего по другую сторону от ствола.

Зашуршали опавшие листья. Высунулась из-за ствола рука. Ланда не расслышала шелеста, не сразу заметила руку. А рука метнулась к ее плечу и впилась в него мертвой хваткой.

Ланда закричала.

Крам сдержал стон. О Морви, Морви! Что он опять задумал, на их голову?

Но тут вмешался Джем. Он вскочил, глаза его радостно зажглись.

— Ну конечно! Как мы раньше не додумались! Их форма! Посмотрите на их мундиры! — Он обернулся к Раджалу. — Мы хотим пробраться в Рэкс, так ведь? В город, занятый синемундирниками?

Атаман рассмеялся. Раджал всем своим видом выразил сомнение. Крам застегнул мундир на все пуговицы. У него стучали зубы — но не только от страха, конечно. Вечер и вправду был прохладный.

Может, и штаны отнимут?

Только Морвен отреагировал на предложение Джема с должным энтузиазмом:

— Вы правы! Как можно вам отправляться в Рэкс одним? Вам ни за что не пройти нынче ночью мимо часовых, а если вы и пройдете, то как найдете в городе дорогу? Риск слишком велик! Но мы с Крамом... ведь там — наш гарнизон. И мы проведем вас... как наших пленных!

Джем посмотрел на Раджала. Раджал — на Джема. Но не успел ни один из них сказать ни слова, как из леса послышался душераздирающий крик.

— Что это? — воскликнул Раджал. Джем в страхе обвел взглядом поляну.

— Ланда!

Первым ее увидел Джем. Он бежал на крик, но выбежал к Ланде почти случайно. Девушка отчаянно отбивалась, а грубые руки насильника пытались прижать ее к земле. Джем бросился на мерзавца и стал изо всех колотить и трепать его. Тот в ярости обернулся и обрушил всю свою злость на Джема. Ланда отползла в сторону. Обезумевший синемундирник повалил Джема на землю, сел на него верхом.